Питер. Отпуск. Пенаты.
Много лет по много раз в году я проезжал мимо усадьбы Репина «Пенаты» и не разу не возникло желания туда заглянуть. Почему? «Запорожцы», «Бурлаки», «Боярыня Морозова»- есть ли более известные с детства картины? В советские времена с ними по узнаваемости могли сравнится только «Мишки в лесу», «Грачи, которые прилетели» да «Три богатыря». Это сейчас Бэнкси всех затмил, но для нас, птенцов СССРа, Илья Ефимович- классик. В детстве папа с мамой, спасибо им большое, занимались моим просвещением усердно. Именно тогда я осмотрел почти все музеи Ленинграда, а вот до «Пенат» меня не довезли. В «Разлив» и в «Шалаш» ездили, с сыном большевика Емельянова знакомили, тем самым, что носил в мешочке продукты Ульянову и Зиновьеву, а к Ефимычу так и не завернули.
На самом деле, я даже рад, потому что сейчас смотрел на все свежим взглядом, с другим настроем. Ноябрь, прохладно и сухо. Поскольку это Карельский перешеек, то все в хвойниках, нет ощущения «голой природы»- зелено.
С дороги не видно хозяйского дома, невозможно оценить размеров усадьбы. Это целый парк вполне приличных размеров, с прудами, лесом и закрученными по взгоркам тропинками. Надо сказать, что это вероятно последний уголок тихой дореволюционной Финляндии под Питером. Раньше были только хутора, а теперь- поселки, санатории, коттеджи, дороги и рестораны. Чудом сохранившийся кусочек чухонской природы — Куоккала. Говорят, что название поселка (местности) произошло от финского обозначения рыболовного крючка. Вроде бы здесь разрешено было новгородским людям рабалить на крючок, несмотря на то, что граница проходила в пяти километрах к югу. Шведы такое послабление дали по Ореховецкому миру. А год был 1323. До заложения Санкт-Петербурга оставалось почти 500 лет!
Понятно, что Илья Ефимович, поселился здесь позже. В 1899 году многое в его жизни изменилось. Лет уже много, возраст пенсионный- 55 лет, однако. Возглавил Академию Художеств, написал к этому времени практически все важное - и заседание Госсовета и всех великих своего времени. Но семья и дети в далеком прошлом, объекты вздыханий разбежались. И тут.. Так всегда бывает- седина в бороду...«Регулярная модель» княгиня ТЕнишева как то раз привезла с собой на сеанс не только платья «на выбор», но и подружку-компаньонку. Надо сказать, что княгиня была тем еще фруктом. Безродная бесприданница сначала развелась с мужем и продав мебель (!!!) рванула с дитем в Париж. Потом и дите ей помешало- в приют его, к лешему! Зато творческая натура ударилась в искусство. Тут она, без шуток, преуспела! А заодно вышла замуж за одного из богатейших и умнейших людей тех лет- князя ТЕнишева. (Ходили упорные слухи, что была она незаконнорожденной дочкой Александра Второго). И компаньонка у нее была под стать — дочка шведа, ставшего русским адмиралом и русской дворянки, крестница того же Александра Второго. И тоже бесприданница, да еще и страшненькая. Достигнув совершеннолетия, сия дева сбежала в Северные Штаты Америки, где трудилась, в том числе, и на ферме. Набралась она там всякого, хотя княгиня, знавшая ее с 16 лет, утверждала, что уже тогда Наташа Нордман была сексуально озабоченной, беспринципной и расчетливой девицей. И при этом абсолютно не привлекательной женщиной. Ах, эти тетки! Разве можно доверять мемуарам хоть одной «близкой подруги»? Особенно после того, как компаньонка (кстати моложе княгини на 5 лет) взяла да охомутала великого художника? И теперь Илья Ефимович писал ее портреты, почти 16 лет. Эх, княгиня! Теперь бы она выспалась на «сладкой парочке» в социальных сетях, а так пришлось терпеть двадцать с лишним лет, пока не разразилась мемуарами в Париже.
Жениться на молодой и бедной адмиральской дочке Репин не мог. С женой не жил, но и не разводился. Четверым детям помогал, но держался на расстоянии. Старый, состоятельный, сластолюбивый хитрован нашел элегантный выход. Он купил на имя Натальи Борисовны финскую мызу под Петербургом. Тихое, живописное место, подальше от злых языков и глаз. Четыре года строили дом и облагораживали участок. Вырыли пруды, поставили беседки, соорудили немножко «безумный» дом- много уровней, лестниц, веранд и стеклянных крыш.
Я бы не рискнул такое строить, но зато жил бы в таком с огромным удовольствием. Да и парк получился замечательный. Два гектара, вроде не много, но ни грядок, ни парников- английский парк из елок и сосен. Прекрасно.
В 1903 году Нордман поселилась в усадьбе, а Репин «пользовался дружеским гостеприимством». Ага, за свои деньги! Примерно так думал и сам художник, а потому вскоре плюнул на людскую молву и поселился «на постоянку». А народ злословил, не хотел делиться Репиным с какой-то взбалмошной мадам.
И то правда, идеи у девушки были с большим приветом. Сначала она ввела приемные дни «по средам». Да, в среду звали и ждали всех, но в другие дни- ни-ни, только по работе. В среду же царила показуха- прислугу отпускали (яко бы никто никого не угнетает), угощали исключительно вегетарианской пищей. Гости мучились, но жевали. И проклинали молодуху-фантазершу. Позже мадам понесло еще круче. Репин кормился исключительно «ботвой», окна в доме были настежь, спал дедушка всегда на свежем воздухе на балконе.
Бунин, который надеялся разжиться портретом мастера, сбежал с куском сена за щекой через полчаса после начала визита и мелко дрожал простудой до самого вокзального буфета, где оттянулся беленькой и согрелся. Ходил потом и всем жаловался. А сама Наталья Борисовна при таком скудном питании еще и перешла на «пальто на сосновых стружках», которые якобы грели лучше любых шуб. Да, бес в ребро- страшное дело, но больные любовницы творческих натур не вдохновляют. А новомодные пОльта и хреновое питание довели госпожу Нордман до туберкулеза. Один раз Репин ее свозил подлечиться в Италию, вроде легче стало, а потом снова- Куоккала, болезная сожительница. Скучно. Тетка оказалась мужественным и бескорыстным человеком. Достойным уважения. В 1914 году, почувствовав себя лишней, затравленная детьми Репина, она уехала в чем была, практически без средств к существованию, в Швейцарию, в больницу для бедных. Вскоре там и скончалась. А свои «Пенаты» она завещала Репину, но с условием- после его смерти там должен быть его музей. Насрала в карман репинским детям. И правильно, я считаю.
Илья Ефимович прожил здесь еще 16 лет. Его обихаживала дочь. Тоже в своем роде, декабристка. Народ продолжал захаживать до самой революции, да и кормить стали получше! Некоторые, особо упорные, вроде учеников Грабаря и Бродского приезжали и после переворота. Надеялись вернуть светило в Россию. Дедушка был стар, но здоров умом и остался творить в Финляндии. С деньгами стало, конечно, плохо. Ну так время такое было, для всех невеселое.
Когда Илья Ефимович скончался, то Вера Ильинична не смогла заплатить налог на наследство, чтобы вступить в права. Многие картины были переданы в музеи Финляндии для решения этой проблемы. Тихая жизнь усадьбы закончилась в 1939 году, ну вы понимаете. Красная Армия освободила «Пенаты» быстро и аккуратно. И через два года наступающие финны получили обратно голые стены- все вещи и архивы были вывезены в Ленинград.
Не хватило сил на знаменитый многоспальный диван и не менее знаменитый вертящийся двухъярусный стол.
Так и сгинули два артефакта вместе с самим домом. Да, в 1944 году была совсем другая война. Авиация стерла практически все постройки на Карельском перешейке.
Настоящим чудом, с моей точки зрения, стало восстановление дома Репина и парка в 1962 году. Надо отдать должное Советской власти- для воссоздания разрушенного исторического наследия страна напрягала силы и рвала жилы. Достаточно посмотреть история дворцов Пушкина, Павловска, Ломоносова. «Пенаты» были не самым выдающимся объектом, но и на них нашлись силы.
Не могу сказать, что народ туда прямо таки ломится. Нас на экскурсию набралось человек десять. И еще столько же китайцев прошли перед нами (видели их на выходе). Не факт, что на следующий день посетителей было столько же. Мы, оказывается, попали в какую-то особенную среду. Именно в этот день пенсов пускали бесплатно, совсем. Часть пенсионеров после экскурсии попрыгала в джипы и уехала (вероятно за пищей духовной). Трое сели подождать автобуса на остановке, а пара бабушек достали бутеры и стали закусывать в холодных сенях музея. Мы же выяснили, что удобства типа ЭМ и ЖО «где-то тут на стоянке», быстренько рванули в первый попавшийся ресторанчик.
Кофе, кусок мяса и теплый сортир- что может быть лучшим завершением знакомства с мастерской Мэтра? Разве что пара другая стопок текилы, но мы за рулем, пусть он и один на двоих.
